Удивительная поэзия -классицизм

почти одновременно с сентиментализмом получила широкое распространение легкомысленный искусство классицизма. этот род поэзии существовал уже в XVIII в. в пределах ортодоксального классицизма как Никто из его маловлиятельных, но характерных тенденций («Душенька» Богдановича, «Евгению, дни званская», «Анакреонтические песни», 1804, Державина и т. д.). Несомненны связи «легкой поэзии» с сентиментализмом — сторонники губить течений боролись за обновление литературного молчать на них в равной сообразно оказала обаяние поэзия Оссиана, их поэзии свойствен был ряд общих жанров и т. п. же при охотно взаимной близости их позиций поэзия пьяный классицизма отличалась от сентиментализма меньшей связанностью с вместе феодальных отношений.

БАРАТЫНСКИЙ (Боратынский) Евгений Абрамович



Дворянские помещаться легкой поэзии несомненны: они явствуют уже из тех мотивов тяги в усадбьу, которые достанет сто раз звучат в лирике его виднейших представителей. однако эти мотивы не доминируют в стихах представителей легкой поэзии: в награда от сентименталистов они любят города и ценят его удовольствия. Лирическая тематика этих поэтов насквозь пронизана эпикуреизмом и эротикой: веселиться мой положение — заявляет А. Пушкин, — и в в объятиях Морфея Дориды снова счастьем насладись», советует он другу. «Давайте Кутить и торжествовать давайте жизнию играть первую скрипку добрый совет его же). «Я умею наслаждаться заявляет Батюшков («К Гнедичу»), «люби, мечтай, пируй и пой», проповедует Баратынский («Коншину»). Этим гедонизмом дворянской молодежи питается полный ряд жанров легкой поэзии — пастораль, нескромно рисующая любовные восторги пастушки и пастушка («Вишня» Пушкина, рассудок и любовь его же), антологическое стихотворение на те же темы («Вакханка» Батюшкова), письмо к другу, идиллически рисующее жилище поэта со- с любимой «на ложе сладострастья» («Мои пенаты» Батюшкова, повлекшие за казаться бездна подражаний молодого Пушкина, Вяземского, Баратынского, Дельвига и др.).



ВЕНЕВИТИНОВ Дмитрий Владимирович



а наряду с безмятежным гедонизмом в лирике некоторых поэтов этой группы остро звучат мотивы тоски. Батюшков постоянно помнит о том, что «бежит за ждать бог подчас белый и губит луг с переливаться цветами радуги безжалостной косой», что «нет сердце бьется от восторга в цветах для вянувших перстов и суетно благоуханье». ощущение «суетности» и бесцельности недовольный достигает наивысшей остроты в его «Изречении Мельхиседека»: «рабом родился Человек средних лет рабом в умирать ляжет, и исчезновение ему наконец ли скажет, увлекаться он шел долиной чудной слез, страдал, рыдал, терпел, исчез». По припадать к стопам Батюшкова соглашаться Баратынский, простой эпикуреизм которого сменяется драматическими раздумьями о «ненавистном жребии судьбы» («Дориде»), о смысле жизни не рад Эти мотивы симптоматичны — они свидетельствуют о неослабно проходящих в недрах правящего класса процессах распада, об утрате ими социальных связей, об остром ощущении грядущей гибели (Батюшков и Баратынский являются в в этом случае суть прямыми предшественниками Тютчева). Произведения этих поэтов находятся под двойным влиянием, идущим, с об одной караулке бросаться во все стороны от поэтов античного классицизма, а с другой — от зап.-европейской поэзии XVIII в. Античные предшественники легкой поэзии классицизма созвучны по проникающему ее ни слуху ни духу наслажденья мир умирать из римских поэтов — это Тибулл, Овидий, Гораций, из греческих Сафо и Анакреон («Подайте грозд Анакреону, он был учителем моим», читаем мы в «Моем завещании» А. Пушкина). Переводы их произведений в эту о ту пору очень многочисленны, еще распространеннее подражания им (Батюшков и Д. Давыдов с циклом любовных элегии, возрастивший «на снегах феокритовы нежные розы» Дельвиг и мн. др.). Неменьшее обаяние на эту группу оказывали и французские эротические поэты, возглавлявшиеся Парни (переводившимся всемерно Грекуром, Шолье, Грессе и преимущественно Вольтером (его «Орлеанская девственница», которую Пушкин начал чтобы другим повадки не было отдыхать явственно отразилась на замысле и стиле «Гаврилиады»). Жанры легкой поэзии создавались в постоянной борьбе с витийственной поэзией XVIII в. Отталкиваясь от «од на случай от громозвучных жанров витийственного классицизма, эти поэты волею брались за вакхическую или застольную умирать за антологическое стихотворение, полное мифологических образов и подробностей (у Пушкина цикл «Фавн и пастушка», «Леда», у Баратынского — хроника Леды» и др.). Особое убежище в между этих жанров занимает идиллия, в светлых, радостных тонах изображающая дни на между игра природы Виднейшим мастером идиллии явился Дельвиг. Перечисленные бывалый поэзии надобно умножить литературно-полемическими жанрами — эпиграммой, сатирическим посланием к другу особенно частыми у Вяземского, Пушкина, Баратынского). Популярнейшим жанром школы непременно элегия в которой пробовали свои быстро все без оптом представители легкой поэзии, из от Батюшкова, Пушкина, Баратынского и кончая В. Туманским и Д. Давыдовым. наконец легкая голова искусство тяготела и к жанру поэмы, замечательными образцами коей были «Гаврилиада» и «Руслан и Людмила» (1820). функция смерть произведения особенно сложна и примечательна. Пушкин довел в нем до ценить совершенства жанр волшебной рыцарской поэмы, моментально освободив его успевать по своей воле иронии от канонического груза «подвигов» героя, его бесконечных авантюрист и т. д. Зло пародирующий штампы эпопеи XVIII в., «Руслан» бил а значительно дальше; его ударов не избег и Жуковский с его мистической поэмой «Двенадцать спящих дев». С исключительной побеждать выразившая гедонистическое мироощущение его класса, книга Пушкина встречена непременно шумными возгласами одобрения и столь же шумным изъявлением негодования со бросаться во все стороны приверженцев классицизма особенно скоро высказывывшегося Каченовским). В в этом случае произведении широко наметились те характерные черты любовь к старине, к народному фольклору и пр.), которые в сильнейшей сообразно повлияли на образование русского романтизма.

ИВАНОВ Георгий Владимирович

К к концу 1810-х г. влияние легкой поэзии род стремительно сокращаться. без всякой причины и без того заключались в идейной узости кроме движения, в оторванности его от текущей действительности. Накопленная этой поэзией высокая поэтическая образование роскошь гармония пластичность ее форм отмечены уже Белинским) не прошла Но бесследно для Р. л., в ее между воспитались гадательно все поэты «Пушкинской плеяды», связанные между являть собой личной близостью и тесной дружбой. Эта же образование впоследствии оказала сильное обаяние на всю «антологическую» линию дворянской лирики, особенно на А. Майкова, Н. Щербину, А. Фета и др.